Звонит Поляков. Он тогда работал инструктором ЦС «Спартак», спрашивает, почему мы не едем на Кавказ. Почему одна из сильнейших команд «Спартака» не участвует в первенстве ЦС. А мы с ребятами уже наелись альпинизма в том сезоне. Впрочем, долго я не сопротивлялся и начал обзванивать ребят. Первым согласился Башкиров. Наша команда к тому времени состояла из Башкирова, Саши Зыбина, Олега Коровкина и Вити Копрова. С нами поехал ещё и Юра Визбор.Прилетели мы в «Узункол», все интересные маршруты уже разобраны. Есть там гора с очень красивой стеной, «Трапеция» называется. У многих альпинистов горел глаз на эту стену. Её не делали только по одной причине – она сильно била камнями. Била так, что камнепад перехлёстывал всю стену и ухоvoid(0);дил на ледник. Всё это непредсказуемо, но очень уж красивая стена. И мы заявили её на ЦС. Визбор тогда сказал: «Ты с ума сошёл?!»Вышли мы на стену впятером. Юра шел с нами до штурмового лагеря. Идём мы по морене, по камням, которые слетели со стены. Юра беспокоен, я пытаюсь его заверить, что мы вернёмся, если почуем неладное. На этом и расстались. Но у него было предчувствие беды. Он мне неоднократно говорил – вернись. Юра был сильным телепатом.Остались мы под стеной, день наблюдения, день обработка. На третий день мы прошли эту стену. И, представляешь, ни один камень нас не задел. Отколы, разрушение гигантского массива идёт потихоньку. Днем оттаивает, ночью замерзает. Нам повезло.– Вот ты рассказываешь, Володя, и я вижу знакомую картину. По кулуарам и желобам с грохотом летят камни. Огромные «чемоданы», ударяясь, образуют небольшие облачка в виде каменной пыли. Вроде как разрывы небольших мин или снарядов. Всё несется вниз по кулуару, словно зона артиллерийского обстрела. И самый сильный обстрел в середине дня.– В середине дня мы были уже высоко. Когда поднялись на гребень, началась непогода. Фронт идёт мимо нас, грозовая облачность. Видимости нулевая. Туман. Не видно, куда уходить с гребня. Поставили в снежной мульде палатку. Вернее, вкладыш от австрийской палатки, он меньше нашей памирки. Для пяти человек тесновато. Разобрали железо. Я попросил Коровкина и Башкирова не раздеваться на тот случай, если растянет облака и сможем увидеть спуск на ледник. Устроились в палатке. И здесь опять сыграла роль моя судьба. Ещё раз убеждаюсь, что от своей судьбы никуда не уйдёшь. Я всегда спал в палатке слева, с краю. Это было мое место, хотя и не самое лучшее. Все это знали. А тут, поскольку было очень тесно, я и Зыбин, как самые крупные, легли головой внутрь палатки, а остальные «валетом» головой к выходу. Олег Коровкин лёг на моё обычное место – слева с краю. Мы дали вечернюю связь, сказали, что прошли стену. С нами всё в порядке, не можем пока спускаться из-за отсутствия видимости.В два часа ночи я вдруг просыпаюсь и вижу, между мной и Зыбиным висит шар фосфорического цвета размером с теннисный мяч, который вдруг зажил своей жизнью. Не знаю в какой последовательности он работал, но отметины оставил на каждом. Помню крики то с одной, то с другой стороны. Потом меня оглушил сильный разряд и ожог. Дальше – больше. Что происходит, не пойму. Сознание мерцает – то возвращается, то уходит. Сколько это длилось, не могу себе представить, да и никто не знает. Шаровая молния вела себя непонятно. Ткань (материал) не трогала. На моём спальном мешке она оставила отверстие диаметром сантиметра полтора – небольшая дырочка. А поражено было почти всё бедро. И палатка осталась цела. Слышал я только треск.Кого и как она жгла, трудно сказать, но меня поджарила прилично. В голове одна мысль, если мы не сообщим по рации о происшедшем, мы не выдержим болевого шока. Попросил Капрова (он единственный, кто мог что-то делать) найти рацию и передать в лагерь, что мы срочно нуждаемся в помощи. Последнее, что я чувствовал перед потерей сознания, – это то, что мне выжигают бедро. Когда же вернулось сознание, у меня было ощущение, что я весь сгорел. Голова работает, а тела нет. Я не чувствовал ни боли, ни рук, ни ног. Ничем не мог пошевелить. Сколько я пролежал в таком состоянии – не знаю. Одна мысль была, почему у меня работает голова, если я умер? Потом я ощутил пальцы левой руки и смог ими пошевелить. Я решил, если найду этой рукой у себя на груди зуб, то я жив и не совсем сгорел. Зуб кабана – мой амулет, талисман. Я родился в год кабана и всегда в горах ношу его зуб на цепочке. В Москве я его не надеваю, только в горах. Трогаю себя по груди, но зуба не нахожу. Делаю вывод, что сгорел. Но когда немного отпустило, и я почувствовал боль в ногах, понял, что жив. Прошу Витю Капрова развязать мне ноги. У меня сложилось впечатление, что ноги мои заплетены.Стало отпускать, и я окончательно осознал необходимость связи и помощи, иначе мы долго не протянем. Связались и узнали, что люди к нам идут. Появилась надежда, надо было ждать.Как потом оказалось, у меня восемь контактов с шаровой молнией в разных местах. Все ожоги 4-й степени, обугливание. У всех 4-я степень. Всё сразу сгорает до кости. Зыбин и Башкиров получили по шести. У Володи Башкирова ожоги выше левого глаза и на пятой точке, очень сильно поражено колено, рука. У Зыбина касание в мочеполовые органы. При мочеиспускании идёт жидкость с черными кусками. Один Капров получил незначительный ожог в пятку. Вниз он сам уходил. А вот Олег Коровкин, который лёг на мое место, получил три касания. Касание в солнечное сплетение, видимо, всё и решило.Когда я пришёл в сознание, то потрогал его, он лежал рядом, и я понял, что он мёртв. Но я дал команду Капрову реанимировать его: искуственное дыхание рот в рот, массаж сердца.Утром слышим по связи, что группа Кавуненко погибла на «Трапеции». Видимо, произошла путаница и решили, что погиб не только Олег, но вся группа.Спасотряд возглавлил Боря Кораблин. Боря боец, спортсмен высокого класса. Когда я узнал, что он идет к нам, мне стало легче чисто психологически. Он подсчитал и сказал, что в 12 будет у нас. До 12 организм ждал, а когда пошла задержка по времени, боль начала усиливаться. А тут еще солнце стало припекать, обожжённые места горят. Башкиров отключился мгновенно, полностью вырубился. Саша Зыбин ведёт себя нормально, но у него подгорела мошонка и он очень переживает, как дальше всё пойдёт, будут ли дети. Я говорю: «Если ты, Саша, справляешь нужду, значит всё у тебя в порядке, ты на все 100% мужик». Не знаю почему мне в голову такое пришло, но, представляешь, он поверил и успокоился. В дальнейшем у него родился сын.Подошёл спасотряд. Ребята немного задержались и это ожидание мы пережили очень тяжело. Я был в сознании.Доктор предложил обработать ожоги спиртом. Я говорю, мы все поумираем от болевого шока, давайте лучше выпьем по 100 граммов спирта, а ты сделай нам обезболивающие уколы. Башкирову пришлось открывать челюсть чуть ли не ножом. Все в отключке, кроме меня. Не знаю от чего. Может, на мне лежала ответственность за группу.Уложили нас на акии. Ожоги мокрые. Самое страшное – это перевязки. Меня отправили последним.Очнулся я, когда нас почти вepтикально несли по травянистому склону. Думаю, не уронили бы. Подошёл мой сын Игорь. Принесли нас в лагерь. Врач Элконев начал делать перевязки. Невесёлое дело. Лежим мы после этого с Сашей Зыбиным и Володей Башкировым, и я предлагаю выпить коньяку. Володя не мог пить, был без сознания, а мы с Сашей выпили за милую душу бутылку. Стало легче.Под утро приехала Люся Коровкина. Приходит ко мне: «Где Олег? Я привезла медикаменты, всякие лекарства, нужно ему помочь». «Люся, – говорю, – Олега нет, он от нас ушел. Мы оставили его там, где всегда снег, где холодно». Объяснил ей, как мог. И без всяких истерик выпили мы с ней коньяку. Почему я всё время говорю, выпили, выпили. Это снимало боль, но как ни странно, хмеля никакого не было.Нас хотели перевезти вертолетом, но погода не позволила. Тогда акии погрузили в грузовик. Просто так лежать трудно, как не положи, всё равно попадаешь на обожженное место. А тут по горной дороге...Приехали в Карачаевск. Из больницы вышел врач, поднялся на колесо, посмотрел на нас и говорит, таких больных не берём. Повезли нас в Пятигорск. Начался проливной дождь, кое-как натянули брезент, везде подтекает. Я лежу в акии, как в корыте с водой. Думаю, теперь я умру от воспаления легких...  

1985, 11 июля в 13:50 по московского времени. РЛС (радиолокация) на высоте 8-9 км, азимут 120 градусов, дальность 90 км от аэропорта Минводы (в районе пос. Прохладный) зафиксировано 7 аномальных меток, сходящихся и расходящихся в режимах СДЦ и «Пассив». По линии военного сектора Минераловодского РЦ ЕС УВД на сигнал системы госопознавания метки не отвечали, наблюдались устойчиво всеми радиотехническими средствами. Около 14:00 на перехват для уничтожения целей поднят МиГ-25ПДС с аэродрома Ростов-Южный. Визуально цели не наблюдались. Были также подняты истребители с аэродрома училища ПВО Армавир и еще один МиГ-25 с Минвод с аэродрома подскока. Когда попытались перехватить НЛО и принудить к посадке, НЛО пошел встречным курсом на столкновение в лоб на один из МиГов, из-за чего пилот вынужден был применить оружие. В 14:20 по целям выпущено две ракеты Р-40РД, одна из которых попала в цель. Объект рухнул в горах Арикского хребта… Самолеты получили приказ кружить над местом падения цели до прибытия ПСС, при этом на самолете срабатывал датчик СРЗО-2, что указывало на сильное электромагнитное излучение с места катастрофы.Обломки НЛО были найдены двумя грибниками, оба умерли от радиации. На место приехала комиссия из в/ч 67947 (Мытищи), составили подробные рапорты, собрали обломки, сфотографировали место инцидента, взяли подписки о неразглашении и вывезли материалы (см.: Brad Steiger & Sherry Hansen Steiger. The Rainbow Conspiracy. NY, Kensington Books, 1994, стр. 70). Среди обломков были также найдены тела трех биологических существ, из них один еще был жив, а двое других были уже мертвы. Объект упал примерно через 30-40 сек. после попадания ракеты, в горном районе хребта Арик на территории Кабардино-Балкарской Республики (КБР), между населенными пунктами Арик, Новое Хамидие и Нижний Курп. Местные жители населенных пунктов Ново-Хамидие и Нижний Курп могут быть свидетелями.Прибыли два Ми-8 ПСС с Беслана и Нальчика. При ударе объект повредился и смялся — серебристый диск диаметром 5,8 и высотой 4,8 метров, с черным куполом, который отлетел при ударе. Вес диска – 1750 кг (в том числе вес двигателя – 350 кг). Внутри найдены тела трёх БС, один из которых еще подавал признаки жизни, но вскоре умер. Два существа, сидевшие спереди, были четырехпалыми карликами. Третье существо, сидевшее сзади – высокого роста (около 2 метров роста, пятипалое). Все гуманоиды были лысыми. На месте работали 32-33 чел.Объект увезли с помощью Ми-8 на военный аэродром в Капустин Яр и спрятали на территории ГЦМП №4 (Государственный центральный межвидовой полигон) к северу от Капустина Яра, где вначале на аэродроме испытывали диск в воздухе (подтвердил подполковник В. Капасовский из Юбилейного, который лично видел испытательные полеты этого диска), а затем перепрятали в подземный правительственный бункер на полигоне к северо-западу от Капустин Яра. Тела трех существ были вывезены спецсамолетом в Москву, в Институт Медико-Биологических Проблем (ИМБП). Об этом знали главком войск ПВО маршал авиации А.И. Колдунов, оперативный дежурный ЦКП ПВО «Заря» в Балашихе (возможно, генерал-майор С.И. Мельников), министр обороны маршал С.Л. Соколов и др., а также сменный начальник а/п МинВоды Кретов. Тела хранят в подземном бункере в ИМБП (г. Москва) в специальном консервирующем составе.По данным приватной беседы полковника, бывшего нач. главного Гидрометеоцентра МО Украины Ю.В. Лунева, о чем он узнал на сборах в Одессе в 1989 году от одного полковника, кандидата технических наук из военного НИИ в Воронеже. Фамилию полковника Лунев называть наотрез отказался. Но как удалось установить, данный военный из НИИ, где служил данный полковник — в Воронеже называют «Пентагон2, он – один из ведущих в МО, в/ч 33872, командир – генерал-майор, доктор технических наук Юрий Сухоруков (номер данной в/ч, воинское звание и фамилия командира указаны в газете «Комсомольская правда», 10.12.1992, №230).В 1994 году об этом случае сообщил некто Л.Ч. из Москвы, стоявший в оцеплении. По его словам, в оцеплении стояли одни офицеры (по данным В.А. Черноброва).В мае 1996 года данный и еще один диск показаны в бункере Президенту РФ Б.Н. Ельцину, зам. министра обороны А.А. Кокошину, командующему ВВС Дейнекину и другим сопровождающим лицам, посетившим Капустин Яр и Ахтубинск, включая и упомянутый бункер ГЦП №4. 

Историю эту слышал я от походника одного. Матерый такой походник, где только не бывал. К нам он в тот раз приехал после базового лагеря на Эвересте. Практически мимоходом заехал, в конце отпуска, по пути домой в Москву. Возил я его в Безенги и было это, по моему, начало мая. У нас он бывал много и каких только маршрутов не прошел. Пик его походов по Кавказу пришелся, как он рассказывал, на 2007-2009 года. Вот в тот период, в одном из походов и приключилась с ним такая история… 
Дальше буду писать от первого лица, так, как слышал сам: 
Дело было близ альпбазы. Мы там жили группой в номерах на втором этаже. Ну, знаешь, там еще окна и выход на ту сторону? Ну вот, я на окно повесил связку грибов, насобирал в лесу рядом и они у меня там сушились. Мы днем в радиалки ходили, вечером в номерах ночевали. Но в тот вечер, что то, мне захотелось с палаткой в горы пойти, там заночевать. Взял из машины вещи и пошел. Немного отошел от базы, она осталась ввиду, немного ниже. Ну, поставил палатку, сижу на горелке чай делаю. Я знаешь, чай не завариваю кипятком, а варю в кружке. Не, не чефир получается, а очень хороший чай с травами. Научу, да, не жалко конечно… 
Варю чай, в общем, солнце уже за гору скоро спрячется, красота. Тут слышу шаги за спиной. Оборачиваюсь – подходит паренек молодой. Приветливый такой, знаешь., улыбается. Рюкзак за спиной, палки финские. И вот тогда еще я приметил одну странность. Вернее тогда не придал никакого значения, но заметил, что он одет как из магазина только что. Ну, то есть чистый весь, понимаешь. Одежда вся новенькая. Тогда глаз резануло, но я, почему то, подумал, что аккуратный какой. Это уже позже, анализируя встречу, я понял, что так не бывает. Нельзя пройти столько по горам в новенькой одежде… Я ему предложил посидеть, ну он присел рядом и сидим, общаемся. Он мне про себя рассказывает, что ходит с малых лет в горы. Сначала родители с собой брали, теперь вот уже сам. И где только не был, считай весь Кавказ прошел от моря до моря. Солнце тем временем закатывается, чай сварился, разлили, пьем. Я про себя немного рассказал, где бывал, куда еще собираюсь. Сказал, что на следующий год хочу на ту сторону, в Грузию. Задумали мы план большого похода вдоль хребта. Он задумчиво посмотрел на меня и сказал: 
 - Не ходи, там война будет как раз.
Я, конечно, что сказать опешил немного. Знаешь, не приятно вдруг узнать что сидишь в горах чай пьешь с сумашедшим. 
 - Почему, спрашиваю, ты так решил?
- Знаю, говорит, поверь, я точно знаю. 
И стал, что-то другое рассказывать. Я не помню уже что. В общем еще с часик мы поболтали, потом он сказал, что ему идти надо дальше. Уже ночь давно наступила, куда, думаю, он попрется в темноте? Я то думал, он тут палатку поставит. Единственно, что луна как раз светила и было не совсем прям темно, но все равно, кто же по ночам то ходит? Но и уговаривать его я не стал, человек не маленький, сам, наверное, знает, что ему делать. А он поднялся, нацепил рюкзак и на прощание сказал: 
- Ты даже не представляешь, какое это загадочное место – Кавказ. Если знать какие тайны он хранит, то можно путешествовать здесь не только в пространстве, но даже и во времени. Прощай. 
И ушел в темноту. Ну, я убедился, что он совсем того, ну и спокойно лег спать. Как понимаешь через год я вспомнил эту историю. Вспомнил все подробности и странности. И можешь считать меня самого сумашедшим – это все было на самом деле!